Как это иногда случается, я почти сразу провалился в сон и за короткое время выспался так хорошо, как иной раз не высыпался за ночь. И всё же я не торопился открыть глаза, подорваться, заняться делами насущными или хотя бы привести в порядок мысли и вспомнить, где и с какой целью я нахожусь. Вместо этого я весь открылся миру, воспринимая его звуки и запахи: щебетание пташек, копошение в траве насекомых и грызунов составляли в эти моменты всё моё существование. Гармония жизни во всей её полноте.
Вдруг неподалёку послышалось невнятное хриплое бормотание. Слов я разобрать не смог, но по голосу и запаху, который совсем скоро донёс до меня ветер, я узнал соплеменника. Любопытство заставило-таки меня открыть глаза. Прежде чем я успел оценить обстановку,перед моими глазами промелькнуло светлое пятнышко - и вот почти у самых моих лап лежит львёнок.
Бедняжка была напугана не меньше, чем я - удивлён. Но если моё удивление было секундным и постепенно переросло в добродушное любопытство, то малышка так и стояла, замерев в испуге, будто впервые в жизни увидела соплеменника. Впрочем, её страх, наверняка, относился ко мне лично. "Это земли прайда, верно? А я - чужак здесь. Само собой, она так опешила, увидав незнакомца. И как это родители за ней не уследили!.." Да, винить других мы все горазды. Но доля здравого смысла в моём негодовании всё же была: окажись на моём месте кто-то более агрессивным, страх малышки был бы в полной степени оправдан.
- Я тебя не трону, дитя, - пробормотал я со всей дружелюбностью, на которую только был способен, приветливо улыбаясь. - Я не плохой, но если ты меня боишься - я могу уйти.
Мне не нужно было лишних проблем: уж лучше свалить как можно тише, а не ждать, пока эта малышка закатит истерику, и её родители, которые, наверняка, уже ищут своё дитя, найдут её в моей компании и без разбору растащат меня по кусочкам. Однако этот циничный эгоистичный подход уязвил меня. Всё-таки эта малышка не была похожа на львёнка-сорванца, который под любым предлогом сбегает от родителей.
- Малышка, ты потерялась? - спросил я с участием каким-то извинительным кротким тоном, будто бы оправдываясь перед львёнком.

Приятный тоненький голосок, вежливость и нежность в каждом слове и это милое "мистер лев". Какой это для меня был контраст с беззастенчивой, резкой, грубой речью... "Табо!" Я только вспомнил о нём. В первые мгновения меня охватило было волнение за нового друга, но дрожащий голосок львёнка вернул меня к реальности. "Ничего, этот проныра как-нибудь и без меня некоторое время справится!.." Возможно, во мне заговорили-таки племенные предрассудки: я предпочёл помочь незнакомому львёнку, вместо того, чтобы позаботиться о безопасности моего компаньона-крокута.
Во мне оставались ещё кое-какие сомнения, но мужественность этой малышки её грустная история, угадывавшаяся в этих двух фразах, сразили меня.
- Вы очень мужественны, миссис, - сказал я, одобрительно склоняя голову.
Это было очень милое существо. Уж не помню, когда последний раз мне доводилось видеть львёнка. Я понятия не имел, как с ней обращаться. Раньше мне казалось, что когда проживаешь какой-то возраст, становится легче понимать возрастную группу, а на деле - нет. Всё становится только ещё сложнее. "Хватит философствовать! Нужно придумать, как помочь этой малышке!"
К счастью, этот львёнок - самка, так что велика вероятность, что местный прайд согласиться её приютить: охотничьи клыки и когти лишними не бывают. Надо будет только разыскать короля и представить ему малютку. Но это не сразу.
Малышщка лишилась родителей и едва ли могла сама охотиться. Её нездоровая худоба подтверждала мои догадки и лишний раз доказывала, что не наткнись она на меня сегодня, завтра, возможно, ей уже нельзя было помочь.
- Миссис, вы голодны? - поинтересовался я, продолжая подрожать её манере.
Сам по себе вопрос не имел смысла, но мне казалось, что малышке нужно, чтоб с ней говорили. Раз она всё ещё жива и всё ещё одна, наверняка, со смерти родителей она не встречалась со львами, и я подумал, что нужно дать ей привыкнуть ко мне.

"Похоже, мне всё-таки придётся создать свой прайд..."
Как бы я ни ненавидел подобного рода социальные образования, но извините: одна туша, чтоб откупиться от гиен, одна туша в благодарность Табо, покормить львёнка, да и я сам, знаете ли, голоден (а ещё устал). В таких случаях было бы неплохо иметь под боком две-три львицы-охотницы. Ибо одному тяжко.
Но воспоминания о прошлом быстро задвинули мысли о прайде очень далеко. "Только через мой труп!". И я усмехнулся, ибо, по моим расчётам, серьёзная охота в ближайшее время не предвиделась. Но это ещё ничего не значило: чтоб утолить голод этой малышки туша слона не нужна. Сейчас будет достаточно хоть сколько-то крупного грызуна или мелкого парнокопытного.
Слова львёнка в очередной раз растрогали меня. Я улыбнулся ей. Хотел было потрепать по голове, но вовремя одумался: она могла испугаться этого моего жеста.
- Всё бывает, моя милая, - сказал я. - Не переживай.
Вдруг я услышал шум. Будто бы не так уж далеко. Я взглядом попросил малышку замолчать. К счастью, мы оказались с подветренной стороны, так что запах зайца донёсся до нас, а наш до него - нет. Я обрадовался. Рано обрадовался. Из-за усталости мне не сразу удалось сосредоточиться, и я потратил много лишнего времени на зрительные поиски. Которые не увенчались успехом, ибо зверёк скрылся за большим камнем. Я не сразу это понял. Но это был плюс: можно было подкрасться достаточно близко, оставаясь незамеченным. Что я и сделал. Перепрыгнуть камень было легко. И всё же заяц заметил меня и было рванул, но я в пару прыжков настиг его и сомкнул челюсть на его глотке. Это был на удивление крупный представитель своего вида. Когда он перестал сопротивляться и его тело обмякло (благо, я стоял спиной к чувствительной малышке, и она не могла видеть этой борьбы), я понёс свою добычу к львёнку.
- Прошу, маленькая миссис, - сказал я, бросив тушку к лапам львёнка.

Отредактировано Касарес (2018-03-20 13:58:45)

Вкус крови напомнил мне о том, что я сам голоден. Последний полноценный приём пищи оставил лишь приятные воспоминания о себе, а то, чем меня накормил Табо, и пищей трудно было назвать. И всё же мой голод был не настолько силён, чтоб отбирать еду в львёнка. Тем более, что я всё ещё надеялся, что после некоторого отдыха мне удастся крупно поохотиться. Для начала хотя бы для себя.
Малышка с каждым мгновением вызывала у меня всё больше умиления. Её мягкосердечность, наивность и вежливость, которые, судя по тому, как она хорошо держалась после смерти родителей, сочетались с необычайной силой духа и смелостью (или попросту инстинктом самосохранения - не велика разница), вызывали уважение. И жалость. Глядя, с каким удовольствием львёнок уплетал мою добычу, я проникся к нему глубоким состраданием, будто бы только сейчас осознав, насколько одиноко это маленькое существо. Во мне проснулось желание во что бы то ни стало помочь малышке выжить, отгородить её от голода и жестокости... давно пора, наверно. "Ведь в моём возрасте у нормальных львов уже не один выводок..."
Конечно, она оставила мне мало. Даже если бы она оставила мне целую тушку - этого бы было мало. Но ей не зачем было об этом знать.
- Я рад, что ты поела, - сказал я, с видимым облегчением, всё-таки решившись потрепать малышку по голове. - Маленькая миссис очень щедра, - врать не хотелось, поэтому я сказал, что думаю. Ведь щедрость не измеряется в количественном отношении. Она отдала мне всё, что у неё было. - Благодарю!
Не мешкая, но и не торопясь, я не без удовольствия доел оставленную мне львёнком часть тушки. В голове снова закопошились мысли о том, что надо бы отвести её к правителю местного прайда, но на сей раз они обдумывались с меньшим энтузиазмом, хоть я и пытался этого не замечать. Умывшись после приёма пищи, я вновь обратился к львёнку.
- Если ты позволишь, я помогу тебе... помогу найти тех, кто сможет о тебе позаботиться, - я вдруг почувствовал себя предателем. Притом беспомощным предателем. - Только мне нужно немного отдохнуть, ладно? А потом мы отправимся в путь.
Так-то лучше. "Потом" - самое замечательное слово.

Слёзы. Никогда не знал, что с ними полагается делать. Когда Эбе, будучи маленьким львёнком (да и в нашу последнюю встречу) ревела навзрыд, я стоял как истукан и хотел исчезнуть, потому что никогда не понимал этих мелочных слёз. Я должен был умереть, и это меня не особо расстраивало, в связи с чем я никогда не мог понять, почему другие печалятся из-за меньшего. Но исчезнуть не получалось, так что приходилось оправдывать чужие ожидания, нести всякий сентиментальный бред и молить духов о том, чтоб это поскорее кончилось.
Сейчас же проблема была в другом: слёзы были более чем оправданы, и всякий "сентиментальный бред" не мог быть достойным ответом. А по-другому я не умел. Такие чувства выражать словами да ещё, чтоб тебя понял львёнок. Избавьте.
У меня никогда не получалось жалеть умерших (скорее всего, это из-за моих особых отношений со смертью), но с покинутыми ими живыми - другое дело. Тем более, если они столь беспомощны и одиноки, как эта малышка. Да и сам я был одинок. Я уже давно нуждался в том, кого смогу защищать и оберегать, о ком буду переживать и заботиться. Поэтому я, несмотря ни на какие племенные предрассудки взял в компаньоны Табо. Поэтому я с такой нежностью глядел на эту малышку и моё сердце готово было разорваться, когда я слышал её рыдания.
Я прилёг рядом со львёнком и осторожно приобнял её лапой. Я чувствовал её дрожь.
- Ты не одинока, маленькая миссис! - прошептал я отеческим голосом её на ухо. - Добрый мистер лев рядом...
Снова эта банальщина. Ненавижу! Но что ещё говорить, если за целую вечность этот мир не придумал ничего лучше.
- Поплачь. Плакать это не плохо... - не так нужно наставлять сирот, которым всю оставшуюся жизнь придётся в одиночку, сражаясь со всем миром. "К чёрту! Она не будет в одиночку!" - пока рядом добрый мистер лев.

Чем надрывнее плакала малышка, тем крепче я прижимал её к себе, пытаясь крыть от всего мира. Я уткнулся ей в шею и молчал. Я знал, что не чем не могу помочь. Я только мог быть рядом. И ей, видимо, было этого достаточно. Она ревела навзрыд. Её слёзы напоминали мне слёзы моей матери, каждую ночь сходящей с ума при мысли, о грядущей гибели своего сына, и я с ещё большем трепетом и состраданием глядел на несчастного львёнка, казалось, сам готовый заплакать. Моё вечное смирение поколебалось: я был готов вознегодовать на несправедливость этого мира, как некогда вознегодовал мой брат, бессмысленно восстать против всего мира, но...
Рыдания начали утихать. Я немного ослабил свои объятья, поднял голову, возвращаясь из горячечного бреда собственных мыслей, в которых призраки прошлого смешались с рыданиями этой малышки, казавшейся в эти моменты мне самым родным существом. Она представилась, и от этого показалось мне лишь ещё роднее. "Та, которую ждали..." - перевёл я значение её имени. И мне показалось, что это относится только ко мне. Что не родители ждали долгожданного ребёнка, названного ими, но я и только я ждал встречи с этим дитя. И мне было совершенно невдомёк, что не в судьбе тут дело, что малышка Абени и я не посланы друг другу свыше, что я на самом деле одинок и готов поверить в любую чушь, лишь бы кто-то был рядом.
- Очень приятно, миссис Абени, - пробормотал я в ответ, дружески ткнувшись носом в макушку львёнка (изначально я рассчитывал просто кивнуть, но переусердствовал). - Моё Имя Касарес. Но ты можешь звать меня мистер Кари.
Понятия не имею, что побудило меня представиться Абени своим настоящим именем, ведь в своих странствиях я всегда называл себя Тенью, своим вечным прозвищем. И уж тем более Кари. Так (без мистер, само собой) меня называла сестрёнка Марико - самое дорогое и близкое мне существо. Я готов было начать копаться в себе. ища причины, но вместо этого лишь смиренно принял этот факт, найдя в нём очередную опору того, что эта встреча не случайна и что в этой малышке я обрёл нового друга.
- А теперь, Абени, нам обоим надо отдохнуть, - ласково сказал я. - Спи, маленькая миссис, и ничего не бойся. Я буду рядом.
Мне тоже надо было отдохнуть. Я сознавал, что полностью расслабиться теперь не смогу: буду следить за каждым шорохом, за каждым дуновением ветра, волнуясь о безопасности львёнка. Но это было для меня счастьем.

Я будто вновь услышал голос дорогой сестрицы. Во мне всё встрепенулось, и только сейчас я заметил, как эта малышка похожа на Марико. Светлая шёрстка, добрый взгляд небесных глаз... Очередное совпадение. Очередное подтверждение "судьбы". Очередной намёк на то, что мы не чужие друг другу.
"Спасибо, маленькая миссис..." - подумал я, но сказать не успел, погрузившись в дремоту. В ту настороженную и подозрительную дремоту, из которой способен вывести любой шорох. Перед мысленным взором проносились бредовые видения: куча костей, из-под которой тут и там показываются когтистые лапы смерти, свора гиен, пожар, Табо, окружённый львами и отчаянно зовущий меня на помощь. Последнее видение привело меня в чувство. А вместе с ним:
- Этого не существует...
- Не существует, - машинально подтвердил я. И только после этого окончательно стряхнул дремоту.
Лезть в прошлое малышки было бы грубо и жестоко с моей стороны. Но и моё невмешательство надменно. Я даже не разу не предложил ей поделиться со мной своими страданиями. А ведь она лишилась родителей. В таком юном возрасте. Носить такую боль в маленьком и неокрепшем теле, отдавать её на растерзание хрупкую неокрепшую душу... Это ужасно. "Я идиот!" Оно и понятно: я и со своим "горем" никогда не знал как обращаться, что уж говорить о чужом горе. Но попробовать всё-таки стоит.
- Не бойся, Абени, - пробормотал я, наглаживая малышку, - со мной Смерть тебя больше не тронет. Она всю жизнь гоняется за мной, и всё никак не может поймать.
Так себе утешение. И только сейчас я заметил, каким эгоистом стал.: что бы я ни говорил, что бы ни думал - всё о себе, всё через себя. По-другому я не умел. Я осознал это, но изменить ничего не мог. Не так быстро. "Понадобится время..."
- Понадобится время, - повторил я собственную мысль, - чтоб избавиться от этих кошмаров. К сожалению, я не могу изгнать их, но я могу защитить тебя от кошмаров наяву и выслушать, если ты захочешь мне о чём-то рассказать.
Я не знал, правильно ли я говорил. Честно говоря, чем больше я говорил, тем меньше был уверен в том, как надо говорить.

"Приплыли..."
Я вспоминаю конец своего сна. Вспоминаю Табо. И мысленно осыпаю себя проклятиями. Не то, что бы я верю, что мой сон - вещий: то, что я узнал об этом парне за наше с ним недолгое знакомство, позволяло мне быть уверенным, что его зад, сам собой притягивающий приключения, также обладает способностью выносить его из них пусть не целым и невредимым, но живым. Даже совесть моя прилежно молчала, видимо, удерживаемая никуда не девшимися племенными предрассудками, ещё более подкрепившимися словами Абени, из которых следовало, что гиены убили её родителей (и ничего, что львы покушаются на себе подобных гораздо чаще). Напротив, я даже волновался о том, что Табо может нагнать меня, и тогда придётся объясняться перед львёнком, отнюдь не готовым к лекции о том что представители одного и того же племени могут обладать разными моральными ценностями. Впрочем, предчувствие говорило мне, что мой компаньон теперь пошл другим путём и встреча в ближайшее время нам не грозит. Больше всего меня напрягало другое: мои клятвы. Вот кто, спрашивается, меня за язык тянул? Я боялся, что кара, которая может пасть на меня, заденет и мою новую знакомую, но с другой стороны я не мог исполнить обещанное: оставлять Абени одну мне и в голову не приходило, а тащить её в гиенье логово - тем более. "В конце концов мы не оговаривали сроки. Так что ничего не мешает мне подождать, пока малышка подрастёт, - я уже успел позабыть о том, что собирался пристроить эту малышку в прайде, о котором уже был наслышан,- и сможет войти в моё положение..."
Для того, чтобы сделать все эти умозаключения, мне понадобилось всего несколько мгновений.
- Я не посмею усомнится в храбрости твоих родителей! - заверил я маленькую Абени.
- Что касается гиен, - я какой-то миг помедлил, подбирая формулировку, чтоб в очередной раз не стать пленником собственных слов, - я не позволю им тебя обидеть и причинить боль.
Я посмотрел в её светлые глаза, полные страха и печали. "Твари!" - подумалось мне. И смирение, первооснова моего взгляда на мир, пошатнулось.

Водопой >>>

Долгое время Деус шел куда-то, не имея представления, куда именно ведёт этот путь. В этих местах ему ещё не приходилось бывать, а потому он часто останавливался, оборачивался назад, чтобы спросить дорогу у львицы . Иногда она сама сообщала ему направления, когда тот сворачивал куда-то не туда, порой при этом застревая в густых зарослях или едва не падая в исток, вдоль которого пролегал их путь.
В дороге оба были не сильно многословны, но Деус иногда всячески старался разбавить тишину некоторыми расспросами по всяким мелочам, порой выдавал всякие шуточки в своем репертуаре. Как-никак, а это помогало чуть скоротать время в пути. Вскоре впереди, отражая красноватое вечернее небо, заблестела водная гладь. Пройдя ещё пару минут вдоль истока, они вышли на берег очередного водоёма. Местечко выглядело очень даже живописно, однако от воды исходил некий болотный запах, который всячески отбивал желание её попробовать. Благо, гиен прозапас утолил жажду на водопое и немного по пути из истока.
Оглядев окрестности водоёма, Деус остановил взгляд на своей новой приятельнице, если уже таковой можно позволить её считать. Едва он хотел спросить её о важном, как в паре шагов, в траве у самой кромки воды что-то зашуршало. Не устояв перед инстинктом, полосатый покрался изловить нечто, чем оказалась здоровенная жаба, вся пупырчатая такая. И только он хотел её поймать, схватить, как та прыжком достигла воды и была такова. Гиен непроизвольно ринулся за ней, но вовремя остановился, замочив только передние лапы и невольно хапнул «мертвой воды» пастью. – Стой! - зачем-то он рявкнул ей вслед, недовольно морщась и отплёвываясь. Через пару мгновений из прибрежных зарослей, из которых виднелась только ушастая голова, послышался звук журчания. Похоже, Деус с досады решил пополнить водоем от себя, причем делал это с таким сердитым выражением морды, как будто надеялся, что отравит всю воду и ненавистная жаба всплывёт кверху брюхом. Впрочем, при таком качестве воды можно посчитать, что эта заводь лучше всего бы подошла для подобных нужд…
Закончив своё злодеяние, он, как ни в чём ни бывало, вернулся к Кейлаш и не забыл предупредить, сделав при этом несколько ехидную морду: - Не советую тут пить, - опомнился и перешел к более важному: - Куда идём дальше?

После не самых умных шутеек полосатый переключился на более деловые вещи, почему сейчас внимательно слушал то, что говорила Кейлаш. Слушал, не перебивал, пошевеливая своими высокими и острыми ушами-антеннами,  хотя порой ему хотелось добавить какую-нибудь  очередную придурь. Но нет, не сейчас. Сейчас он был хорошей, даже послушной гиенкой.
И как обещала львица, если он и будет оставаться таким же хорошим, то сможет даже рассчитывать на сотрудничество с её прайдом, причём выгодное – что более важно. На этом моменте Деус мечтательно прикусил губу и поднял глаза к небу, уже прикидывая в уме, как сами львы приносят лично ему отборные кусочки свежего мяса. Само собой, он прекрасно понимал, что такому не бывать даже при самом лучшем исходе, но не отказывал себе в удовольствии приукрасить сладкие мысли безумными и извращенными фантазиями.
Самостоятельно вернувшись в мир не менее извращенной действительности, оставив влажные мечты, он настроился на предстоящую операцию. По меркам гиена, задача казалась крайне сложной, даже невыполнимой, однако факт, что с ним с ним более успешный в охоте зверь, успокаивал, преумножая шансы на успех.  А обещание о дальнейшем сотрудничестве с прайдом добавляло энтузиазма.
Окинув взглядом указанные львицей заросли и дерево, тем самым запомним важные точки, он ненадолго застыл, примеряя действия и возможные ситуации. Через пару секунд он уже был готов. – Ну, не знаю... я хотя бы постараюсь, - не совсем уверенно ответил ей Деус, и, взмахнув пышным хвостом, направился в указанное ему направление – к зарослям. – Будь наготове и не спи там без меня… Бди! – почти скрывшись в траве, напомнил он Кейлаш так, на всякий случай, при этом надеясь, что последнюю фразу она расслышала правильно.
Полосатое существо быстро и достаточно тихо прошмыгнуло в прибрежных зарослях, поднялось над берегом и уже скоро оказалось в нужном месте. К большому счастью, надежды львицы оказались не напрасными – в воздухе присутствовал узнаваемый запах. Поводив чутким носом, оттопырив вперёд усы, гиен очень скоро определился с направлением, откуда доносились запахи. Переместившись в нужную сторону, он оказался уже на расстоянии видимости цели. Наблюдая из высокой травы, благодаря своему камуфляжу и небольшому росту, оставаясь пока ещё не замеченным, он усмотрел пару рогатых животных, напоминающих больших коз. Похоже, те отделились от своих после пожара.  Ими оказались газели Гранта, куда крупнее привычных и распространенных Томпсонов, что усложняло задачу, учитывая соотношения размеров охотника и добычи. Деус уже едва не свесил хвост с досады, но отведя взгляд чуть в сторону от пары копытных, тут же воспрял духом – в десятке-другом метров от них одна газель, отделившись, лежала на траве, подняв рогатую голову. Это было хорошим знаком. Либо больна, ранена, либо готовиться разродиться.
Подкравшись чуть ближе, полосатому теперь не повезло оставаться незамеченным, и всё газели тут же навострились в его сторону.  Через пару мгновений пара здоровых животных  уже с топотом  высокими прыжками начали удаляться прочь. Та отделившаяся газель тоже не дремала и поднялась на ноги, однако, было видно, что удалось ей это с большим усилием. Она было попыталась последовать за остальными, но её задняя нога волочилась по земле. Конечность была окровавлена, а в месте ранения лоскутами свисала распоротая шкура. На теле трявоядного так же имелись следы от когтей. Раненое животное не могло поспеть за остальными даже на треть, чем и не гнушался воспользоваться Деус.
Уже не скрываясь, полосатый помчался со всех лап, описал небольшую дугу и оказался между раненой газелью и парой здоровых, которые ещё стремительнее удалялись от возникшей опасности. Тем самым, он отсёк несчастную от сородичей. А та, в свою очередь, попыталась удрать в противоположную сторону – что как раз и нужно было гиене и львице. Дальше, выступая в роли загонщика, охотник старался гнать газель к засаде Кейлаш. Благо, почти обреченная жертва была настолько ослаблена ранами и кровопетерей, что удавалось практически безо всяких проблем гнать её, приближаясь вплотную. Деус легко оказывался то по одну, то по другую сторону от газели, чтобы тем самым контролировать её бегство, если та отклонялась от намеченного курса. Иногда для большей эффективности приходилось кусать её за больную, волочившуюся ногу, которой она уже не могла бы лягнуть при всём своём желании.  Кажется, всё шло лучше и проще, чем даже планировалось. И вот до засады Кейлаш уже совсем чуть-чуть. Будучи львицей, она должна знать, что делать в этой ситуации.

Отредактировано Деус (2018-10-04 14:06:59)